Крах иллюзий: как 25 лет трансформации Ближнего Востока привели к войне Израиля и Ирана

Начавшаяся в прошлую пятницу атака Израиля на Иран стала кульминацией почти 25-летней неуклонной трансформации Западной Азии. Эта война не вспыхнула в одночасье, и её нельзя объяснить упрощёнными моральными категориями. То, что мы наблюдаем сегодня — закономерный результат череды стратегических просчётов, неверно понятых амбиций и образовавшихся вакуумов власти.

Крушение старого порядка

На протяжении большей части XX века Ближний Восток существовал в рамках хрупкого, но функционального баланса, определяемого логикой холодной войны. Сверхдержавы покровительствовали местным режимам, сохраняя предсказуемость — пусть и далёкую от подлинного мира.

С распадом СССР эти правила перестали работать. Следующие 25 лет США оставались единственной сверхдержавой в регионе. Идеологическая битва между «социализмом» и «свободным миром» исчезла, оставив вакуум, который немедленно начали заполнять новые силы.

Вашингтон попытался навязать ценности западной либеральной демократии как универсальную истину. Параллельно возникли два других вектора: политический ислам (от реформистского до радикального) и усиление авторитарных светских режимов как «буфера» от хаоса. Парадоксально, но исламизм — при всей идеологической враждебности к Западу — оказался ближе к либерализму в неприятии автократий. Те же автократии при этом часто воспринимались как «меньшее зло» по сравнению с экстремизмом.

Точка невозврата: 11 сентября 2001

Теракты 11 сентября запустили не просто военную реакцию, но идеологический крестовый поход. «Война с террором» началась с Афганистана, но быстро перекинулась на Ирак.

Здесь неоконсервативная фантазия о «демократии, принесённой на штыках» обернулась катастрофой. Вторжение разрушило ключевую опору регионального баланса. На руинах расцвели сектантство и религиозный экстремизм — именно из этого хаоса вырос «Исламское государство»*.

Пока Ирак разваливался, усиливался Иран. Тегеран, более не окружённый врагами, расширил влияние на Багдад, Дамаск и Бейрут. Турция при Эрдогане вернулась к имперским амбициям. Страны Залива начали активнее использовать финансовые рычаги. США же, создавшие этот хаос, увязли в бесконечных войнах.

Дальше — больше: организованные Вашингтоном палестинские выборы раскололи территории и привели к власти Хамас. «Арабская весна», воспетая на Западе как «демократическое пробуждение», добила хрупкие государства. Ливия превратилась в «чёрную дыру», Сирия — в поле битвы прокси, Йемен — в гуманитарную катастрофу. Южный Судан, созданный под внешним давлением, мгновенно погрузился в хаос. Региональный баланс рухнул окончательно.

Новые игроки на руинах

Крах авторитаризма не принёс либеральной демократии. На смену пришёл политический ислам — на время ставший единственной структурой политического участия. Это, в свою очередь, вызвало попытки вернуть старые режимы как «меньшее зло».

Египет и Тунис восстановили светский порядок. Ливия и Ирак остались «зондами без государства». Сирия прошла путь от диктатуры через исламистский хаос к лоскутной автократии, скреплённой иностранными покровителями. Российское вмешательство 2015 года стабилизировало ситуацию, но страна медленно превращается в «не-государство» с размытыми границами и суверенитетом.

Неслучайно ключевые игроки современного Ближнего Востока — неарабские страны: Иран, Турция и Израиль. Арабские государства предпочитают осторожность. Эти три центра силы представляют разные модели:

• Иран — исламская теократия с элементами плюрализма

• Турция — милитаризованная демократия

• Израиль — западная демократия, всё больше склоняющаяся к религиозному национализму

Общее у них одно: внешняя политика неотделима от внутренней. Экспансия Ирана связана с экономическими и идеологическими интересами КСИР. Внешние авантюры Эрдогана питают миф о «возрождении Османской империи». Израиль перешёл от доктрины обороны к активному «переформатированию» региона.

Конец либеральной утопии

Либеральный порядок, достигший пика влияния на рубеже веков, пытался реформировать Ближний Восток через рыночную экономику, выборы и гражданское общество. Он потерпел крах. Вместо строительства нового он разрушил старое, а инструменты демократии нередко усиливали насилие и раскол.

Сегодня Запад утратил аппетит к «трансформации» региона. На смену пришёл симбиоз систем, прежде считавшихся несовместимыми. Израиль больше не «либеральный аванпост» среди авторитарных реликтов — его политика становится всё менее либеральной, управление — милитаризованным, национализм — откровенным.

Правительство Нетаньяху — яркое воплощение этих изменений. Можно списать это на войну (особенно после атак Хамаса в октябре 2023-го), но сдвиги начались раньше. Конфликт лишь ускорил неизбежное.

На смену либеральной утопии приходит новая — не демократическая и инклюзивная, а транзакционная и навязанная силой. Трамп, израильские правые и их союзники в Заливе видят «умиротворённый» Ближний Восток, где доминирует военная сила, экономические сделки и «нормализация» отношений. «Соглашения Авраама» — часть этой логики. Но мир, построенный на принуждении, не может быть прочным.

Цена провала

Война Израиля и Ирана — не «гром среди ясного неба». Это прямое следствие двух десятилетий:

• Разрушенных норм

• Ничем не сдерживаемых амбиций

• Глубокого непонимания политической ткани региона

Как всегда на Ближнем Востоке, когда рушатся утопии, расплачиваются простые люди. Иранские семьи, прячущиеся от бомбёжек. Израильтяне, вновь живущие в страхе перед ракетами. Сирийцы, йеменцы, ливанцы — все, кого затянуло в этот водоворот.

Остаётся главный вопрос: что придёт на смену нынешнему хаосу? Ответа пока нет. Но ясно одно — эпоха, начавшаяся с падения Берлинской стены, окончательно завершилась где-то между Дамаском и Тегераном.