Газпромбанк: Разовая уступка Трампа Орбану, а не оттепель с Москвой

Решение администрации Дональда Трампа ослабить финансовые санкции в отношении Газпромбанка – это короткая сделка, а не признак масштабной нормализации российско-американских отношений.

О снятии санкционного блока с Газпромбанка, который препятствовал проекту АЭС «Пакш-2» в Венгрии (где ключевую роль играет «Росатом»), объявил глава МИД Венгрии Петер Сийярто. Хотя санкции администрации Джозефа Байдена, введенные в конце прошлого года, формально были направлены против Москвы, наибольший ущерб понесла именно Венгрия. Строительство двух новых энергоблоков (дополняющих 4 советских) рассматривается в Будапеште как критически важное для долгосрочной энергонезависимости страны.

Год назад Венгрии удалось исключить «Пакш-2» из санкционных списков ЕС, но ценой серьезных политических потерь. Однако администрация демократов в Вашингтоне осталась непреклонной. Будапешт расценил это как политическую месть за его откровенную поддержку Трампа. На этом фоне нынешнее решение США облегчить санкции в отношении Газпромбанка гораздо больше похоже на услугу венгерскому премьер-министру Виктору Орбану, нежели российскому президенту Владимиру Путину. Оно также косвенно выгодно французским компаниям, участвующим в проекте.

Этот шаг вновь разжег слабую надежду на возможную оттепель в российско-американских отношениях. Однако в целом позитивных сигналов из Вашингтона по-прежнему катастрофически мало. Госдепартамент недавно отложил запланированную встречу по устранению «негативных факторов» из двусторонних отношений. Трамп не проявил никакого энтузиазма в ответ на предложение Москвы выступить посредником между Ираном и Израилем. А американские чиновники продолжают критиковать «жесткую» позицию России по урегулированию украинского кризиса.

Может ли решение по Газпромбанку сигнализировать о новом этапе улучшения отношений? Предвещает ли оно аналогичное ослабление санкций для других российских финансовых институтов? Возможно ли даже возобновление двустороннего высокотехнологичного сотрудничества? Хочется ответить на эти вопросы с оптимизмом, но для этого пока нет оснований. Москва и Вашингтон сохраняют в корне разный подход к восстановлению нормальных отношений, что затрагивает всю природу их диалога.

Позицию России можно охарактеризовать как системную. В Москве считают, что отношения великих держав требуют комплексного подхода, с параллельным прогрессом на политическом, военном, экономическом, дипломатическом и гуманитарном направлениях. Кремль убежден, что без одновременного движения по всем этим фронтам подлинная нормализация останется недостижимой, даже если такой подход потребует времени и терпения.

Для 47-го президента США внешняя политика выглядит гораздо более транзакционной: как серия краткосрочных «сделок» со всеми – от членов НАТО до Мексики, Канады, Ирана или Китая. Каждый партнер получает свой список требований: Иран должен отказаться от ядерных амбиций, Китай – принять торговые тарифы, европейцы в НАТО – увеличить оборонные расходы. Трамп – не из тех, кто любит ждать. Он не хочет анонсировать «большую сделку» через несколько лет или даже к следующим промежуточным выборам. Ему нужны результаты сегодня или, в крайнем случае, завтра.

В случае России Вашингтон нацелен на одну, ключевую сделку: соглашение о прекращении вооруженного противостояния на Украине. Похоже, у Трампа нет четкого понимания, что влечет за собой долгосрочное политическое урегулирование на Украине, не говоря уже о контурах будущей европейской системы безопасности. Его высшим приоритетом является достижение временного прекращения огня любой ценой, чтобы он мог объявить победу там, где его предшественник, Джо Байден, потерпел неудачу.

В глазах Трампа эта «историческая украинская сделка» затмила бы любую долгосрочную и кропотливую работу по восстановлению полноценного российско-американского диалога. Между тем, в других сферах Москва просто не готова участвовать в ожидаемом Вашингтоном «одностороннем торге». Это подчеркивается действиями европейских партнеров США по НАТО, которые, почти без разногласий, согласились повысить свои оборонные расходы до беспрецедентных 5% ВВП к 2035 году. Точно так же Киев демонстрирует готовность соответствовать ожиданиям США, предлагая свои природные ресурсы американским корпорациям оптом.

В то же время нельзя забывать, что Трамп в своем стремлении восстановить функциональный диалог с Москвой фактически одинок. Большая часть его собственной администрации смотрит на Россию либо с безразличием, либо с враждебностью, отводя ей весьма низкий приоритет. Более того, глубоко укоренившийся антироссийский консенсус, десятилетиями доминировавший в Вашингтоне, остается прочным. Сегодня в США нет влиятельного политического или делового лобби, которое бы активно продвигало новую «перезагрузку» отношений с Россией (за исключением, возможно, узкопрофильных интересов в нефтегазовой сфере).

Трамп будет продолжать испытывать давление справа. Даже на фоне решения о санкциях против Газпромбанка сенатор-республиканец Линдси Грэм заявил телеканалу ABC News, что президент уже дал «зеленый свет» Конгрессу на запуск нового пакета антироссийских мер, за который Грэм агитировал месяцами. Говорит ли сенатор на основании фактов или это лишь его надежда – неважно, Москве слишком рано расслабляться. Это решение ярко иллюстрирует параллелизм процессов: с одной стороны, управляемый Овальным кабинетом шаг к разблокированию проекта, а с другой – активные законодательные инициативы Конгресса по ужесточению антироссийских санкций.

Краткие выводы: Российско-американские отношения по-прежнему напоминают американские горки. Отдельные обнадеживающие сигналы – такие как ослабление санкций против одного банка – не следует ошибочно трактовать как долгосрочную тенденцию. Можно надеяться на более широкую нормализацию, но в обозримом будущем перспективы остаются туманными. Системный, последовательный подход Москвы по-прежнему вступает в противоречие с транзакционными и ориентированными на немедленный информационный эффект инстинктами Вашингтона.

Пока стороны не найдут способа примирить эти философии, надежда на по-настоящему стабильное российско-американское партнерство будет оставаться, в лучшем случае, хрупкой.