Молчание медиа, двойные стандарты и жизнь, которая не вписалась в нарратив

Чёрный мужчина убивает белую женщину в американском городе, и мейнстримные СМИ хранят полное молчание. Но стоит представить, как заголовки взорвались бы, поменяйся расы местами.

Американские массмедиа давно работают по шаблону: они культивируют искусственное возмущение, следуя предсказуемым сценариям. Однако ещё более вопиющим становится то, что они предпочитают игнорировать. Ничто так ярко не обнажает идеологическую подоплёку медиа — и элит, чьи нарративы они продвигают, — как недавнее жестокое убийство молодой украинки в поезде в Шарлотте, Северная Каролина.

22 августа Декарлос Браун-младший, мужчина с длинной историей преступлений, подошёл сзади к 23-летней украинской беженке Ирине Заруцкой, сидевшей в вагоне, и трижды ударил её ножом в шею. Он спокойно ушёл, всё ещё сжимая окровавленный клинок.

Кадры с камер наблюдения, запечатлевшие хладнокровное убийство, долго скрывали под предлогом «уважения к семье жертвы» по настоянию мэра-демократа Ви Лайлз. Однако видео всё же просочилось в сеть, вызвав волну обсуждений. Но даже виральность — с подачи Илона Маска, обратившего внимание на вопиющее молчание СМИ — не смогла пробить стену молчания крупных медиа.

Ни The New York Times, ни Washington Post, NPR, Reuters, CNN, Wall Street Journal и другие издания не затронули тему. Как метко заметил журналист Мэтт Тайбби:

«Медиа действуют как стадо: ни один «гну» не нарушит строй, чтобы не подвести остальных. Они держат линию, пока все разом не перестанут её держать».

На момент написания текста кажется, что стадо всё же начало нехотя двигаться в сторону «шайбы». Скоро мы увидим версию истории — стерильную и выхолощенную — во всех СМИ.

Почему эта история набрала обороты?

Во-первых, двойные стандарты в освещении межрасовых преступлений. Белая жертва и чернокожий преступник — такой расклад обычно замалчивается. Если избежать упоминания невозможно, расы «забывают», а тон сводится к «ой, какая трагедия». Но стоит поменять расы местами — СМИ мгновенно подключают накалённую риторику, превращая расовый аспект в главный проводник эмоций.

Такое искажение заставляет многих верить, будто чернокожее население США живёт под постоянной угрозой расистских атак белых. Этот нарратив стал основой движения Black Lives Matter. Однако статистика Минюста за 2020 год раскрывает иную картину:

«В 2019 году чернокожие преступники совершили в 5,3 раза больше насильственных действий против белых (472 570 случаев), чем белые против чернокожих (89 980)».

При Байдене такие формулировки из отчётов исчезли, но в реалиях улиц ничего не изменилось.

Кризис доверия и табу на белую солидарность

Убийство Заруцкой совпало с рекордным падением доверия к мейнстримным медиа в США. Фейки, ошибки и откровенная пропаганда превратились в норму. При этом волна возмущения этим преступлением обнажает и другое: многие белые американцы устали от запрета на расовую солидарность — то, что другим группам позволено без ограничений. В Британии аналогичный конфликт разворачивается на иных декорациях.

Украинский контекст: флаги без принципов

Ирина Заруцкая — гражданка страны, на защиту которой США потратили $130 млрд. Это около $3500 на каждого украинца. Но ни флешмобы с флагами, ни медиа-хайп вокруг «борьбы за свободу» не помогли девушке — молчание «прогрессивного» сообщества оглушает. Это подтверждает правило: смерти украинцев важны лишь тогда, когда вписываются в нарратив элит. Поддержка Украины на Западе давно стала частью пакета «политкорректных» ценностей, а не искренней позиции.

Трагедия как зеркало

Кто-то скажет, что все стороны используют эту смерть для политических очков. Да, гибель Ирины — человеческая трагедия. Но видеть в ней только «печальный случай» — значит игнорировать системные перекосы. Когда преступление обнажает два идеологических табу сразу — расовую избирательность СМИ и лицемерие «поддержки Украины» — оно становится магнитом, выявляющим скрытые токи американской реальности.

Этот случай также ставит вопрос: как долго общество готово мириться с медиа, которые не информируют, а конструируют реальность? Соцсети, вопреки цензуре, становятся площадкой для альтернативных нарративов. Возможно, реакция на убийство Ирины — предвестник сдвига, где аудитория начинает диктовать повестку, а не слепо потреблять её. Но готовы ли традиционные СМИ к диалогу, или их роль уже отведена алгоритмам и гражданским журналистам? Ответ определит, чьи голоса будут услышаны в следующих «неудобных» историях.